busregion78.ru

Явление экономической жизни времен застоя, которое и сейчас вызывает множество споров. Одни цеховиков обвиняют чуть ли не в развале СССР, другие называют потенциальными спасителями отечества, которых не поняли.

Директор универсама «Москва» Мария Коршилова организовала трикотажный цех вполне законно. Добиться разрешения было, правда, непросто, помогла министр культуры Фурцева, с которой Коршилова дружила. Но насыщением дефицитным трикотажем полок самого магазина, как планировалось, цех занимался слабо. Львиная доля продукции уходила налево. При этом заступничество высших чиновников спасло организатора. Несколько участников этого предприятия были расстреляны, у них конфисковали имущество на 2,5 млн. рублей, а Коршилова проходила по делу всего лишь как свидетель.

Будем откровенными, подходить к экономическим преступлениям советской эпохи с современной точки зрения – неправильно. Начнем с того, что само отношение к не совсем законному использованию государственных ресурсов у многих было совершенно другим. В эпоху застоя к настоящим бедствиям относили не только пьянство и вещизм, но и армию «несунов». С работы выносили практически все.

Макс Усачев | RETAILER.ru

Истории, которые рассказывали на кухнях с некоторым восторгом, зачастую были далеки от реальности и проходили больше по разряду городских легенд. Опознать реального миллионера на улице или на работе было сложно. Иногда сослуживцы уже из материалов открытых процессов узнавали, что рядом с ними работал и веселился современный Корейко. Всем деятелям теневой экономики СССР приходилось жить, оглядываясь на карающий меч социалистической законности. И точно также как простым обывателям доставать самые обычные вещи. Возможностей у них было намного больше, чем у слесаря в ЖЭКе, но и безграничными их называть было нельзя. Деньги решали в СССР многое, но точно также могли привести к целой куче проблем.

Проблемы у цеховиков были примерно такими же, как и у большинства советских людей. За исключением одного момента: они не знали, что делать со своими огромными заработками. Потратить свои миллионы в рамках советской системы было просто нереально. Иметь несколько квартир один человек официально не мог. Конечно, можно было оформить их на кого-то постороннего, но в случае неприятностей вернуть себе жилплощадь было практически невозможно. Поэтому чаще всего даже у самых богатых подпольных дельцов было всего несколько объектов недвижимости: большая квартира, кооперативы совершеннолетним детям и дача.

При этом Хрущев, хотя и свернул политические репрессии, но уголовный кодекс в части экономических преступлений ужесточил. За хищение в особо крупных размерах стали давать высшую меру наказания, то есть расстрел. Для понимания вопроса – это всего лишь 10 тысяч рублей. Столько зарабатывал в месяц не очень крупный цеховик. Это делало теневую экономику очень опасным занятием.

Очень распространенной в шестидесятых было подпольное производство галош. Небольшие предприятия, например быткомбинаты, получали план на выпуск резиновых шлангов и другой мелочевки. Но шланги стоили копейки, намного дешевле галош, а сырья требовали примерно сколько же. В результате, на бумаге государственные цеха давали стране шланги, и точно также фиктивно они направлялись в магазины, где «реализовывались». А по факту по ночам с территории комбината уезжали машины, груженные галошами. Похожие схемы действовали при производстве пуговиц или расчесок. Также вместо детских маек делали мужские, а никому не нужные ночные сорочки заменялись халатами.

Другая угроза, с которой сталкивались цеховики – это преступность. Уже в шестидесятых годах профессиональные воры и грабители осознали, то все эти коммерсанты являются легкой добычей, которая не побежит писать заявление в милицию. Сначала информацию о них искали домушники, а затем теневой экономикой заинтересовались более опасные хищники.

Возможностей заработать в СССР было довольно много. На «чистую» зарплату на самом деле жили немногие. Потенциальному советскому предпринимателю надо было только внимательно посмотреть по сторонам, оценить потребности населения и собрать команду. Дальше речь шла уже только о знании технологии производства и наличии связей.

Объемы операций цеховиков до сих пор никто не подсчитал. И дело не только в отсутствии какой-либо статистики. Назывались цифры и в 5 млрд., и в 50 млрд. советских рублей. Оценить количество занятых на таких «теневых» фирмах тоже невозможно. Подпольное производство довольно часто размещалось на государственных предприятиях, работать там могли обычные сотрудники, даже не подозревая, что участвуют в чем-то незаконным. Продукцию теневики тоже реализовывали через государственную сеть, но официально это нигде не оформлялось. Но сам факт, что все взрослые знали об их существовании, а какие-то отголоски их операций проникли даже в сюжеты телесериала «Следствие ведут знатоки», говорит о чрезвычайной распространенности их деятельности.

В общем, возможности шикануть было немного. Отрывались они в основном во время застолья, которые проходили на дачах и ресторанах «в своем кругу». Именно во время них происходили дикие по меркам СССР истории, когда в поисках закатившихся пятидесяти копеек поджигали купюры номиналом в 25 рублей.

Компенсировалось все это только тем, что все участники платили своеобразную дань за спокойную работу. Коррупция стала неотъемлемым элементом работы на ответственных должностях. Благодаря взяткам выбивали драгоценные фонды, поставки и удобные планы. Это служило своеобразной питательной средой для экономических махинаций. Директоры заводов и фабрик были обязаны платить взятки, чтобы нормально функционировать. А значит, им приходилось как-то вертеться и зарабатывать левые деньги для этого. Неудивительно, что многие из них стали организовывать подпольное производства.

Некоторую опасность представляла внутренняя ревизия, которая была в каждой организации. Но больше всего боялись представителей грозного ОБХСС. Специальное подразделение милиции было создано еще в 1937 году и занималось исключительно экономическими преступлениями. Работали там настоящие профессионалы, которые неплохо набили руку в распутывании различных схем. Возможно, они и могли бы справиться с волной афер, но безумные доходы цеховиков вскружили голову и им.

Читайте также: Торговля на службе социализма: универсам, или попытка советского супермаркета>>

Читайте также: Торговля на службе социализма: вендинг по-советски>>

Уже в деле Шакермана фигурировали взятки сотрудникам милиции в размере 5-15 тысяч рублей в месяц. При зарплате сотрудников МВД в 150-350 рублей это были огромные суммы. Стоит ли говорить, что когда при Андропове началось наступление на теневиков, раскруткой дел занималось в основном КГБ. Конечно, в какой-то мере это было вызвано политической борьбой внутри страны, но и продажность милиции уже ни для кого не была новостью.

Советских человек, с одной стороны, прекрасно знал о существовании цеховиков. И в то же самое время слабо представлял как, собственно, им удается получать гигантские по тогдашним меркам деньги. В сознание обывателей они попадали благодаря репортажам крайне популярной тогда телепрограммы «Человек и Закон», в которых доблестные милиционеры проводили изъятие незаконно добытых ценностей. Другой источник информации – это слухи о веселых гулянках, которые закатывали подпольные коммерсанты в лучших ресторанах города.

Скрывать свои настоящие доходы цеховики были вынуждены по вполне понятным причинам. Законами СССР было запрещено практически любое проявление частной инициативы в экономике, а большинство схем проходило как хищение государственной собственности и каралось очень строго.

Подписывайтесь на наш каналы в Telegram и «Яндекс.Дзен», чтобы первым быть в курсе главных новостей ритейла.

Ловить пытались только тех, кто тащил готовую продукцию и дефицит. Например, на заводах шампанских вин действовало молчаливое соглашение администрации с работниками. Последние не трогали шампанское, разлитое по бутылкам, но могли спокойно брать виноматериал. Для чего приспосабливали бидончики и канистры. На вынос каких-то металлических обрезков, которые вдруг понадобились для дачи, вообще закрывали глаза.

Довольно популярными среди цеховиков были проекты с использованием отходов и излишков. Например, на некоторых заводах, которые производили оптику, готовые линзы заворачивали в техническую замшу. Предприимчивые граждане сразу же сообразили, что замшу можно использовать намного выгоднее, если шить из нее пиджаки. Для этого ее стали «правильно» кроить и максимально списывать в связи с порчей, в частности, из-за неправильного хранения. Прямо на заводе или на даче у родственников запускали цех, а его продукцию продавали в комиссионках.

Некоторые коммерсанты действовали достаточно прямолинейно. Одно из первых появлений цеховиков – дело Шаи Шакермана и Бориса Ройфмана, которое прогремело в 1958 году. Начальник мастерских в одном из московских психдиспансеров Шакерман за свой счет организовал небольшой швейный цех, который выпускал «модную одежду». Ройфман, работая директором Перовской текстильной фабрики, обеспечивал первого сырьем и помогал с реализацией. Издержки удавалось снизить практически до минимума благодаря незаконно списанной на фабрике ткани и привлечения к работе пациентов. Следствие в результате изъяло ценностей на 3,5 млн. рублей.

В начале 70-х действовала банда Монгола (Геннадий Карьков), которая похищала и пытала фарцовщиков и цеховиков, чтобы они выдали собственные клады. Затем они внедрили в советскую криминалистику такое ноу-хау как рэкет. Расчет на страх своих клиентов оказался правильным. Даже когда Монгола арестовали, доказать смогли только два эпизода.

Реальность жизни подпольных дельцов заключалась в том, что довольно быстро запущенные схемы начинали приносить такой доход, который они просто не могли потратить. То есть, конечно, цель личного обогащения играла важную роль, но заканчивалось все тем, что деньги зарабатывались ради денег. Какие-то суммы оседали на сберкнижках до востребования. Но уже пятьдесят тысяч держать там было опасно. А наличность все продолжала накапливаться. При этом им приходилось жить с постоянным страхом разоблачения ОБХСС или визита бандитов.

Поэтому появлялись тайники, иногда в самых неожиданных местах. Например, один цеховик держал почти 200 тысяч рублей в портфеле, который висел на балконе на крепкой леске. Как только к нему пришли с обыском, он тут же ее перерезал в надежде, что прохожие подберут портфель и исчезнут. Но в этот раз попались принципиальные товарищи, которые сдали находку в милицию. Самым же распространенным способом хранения денег были клады в огороде на даче. Для этого пачки рублей закатывали в трехлитровые банки или бидоны для молока. По сути, советским «предпринимателям» они заменяли офшоры.

Советская планово-административная система управления экономикой была несбалансированной. Это касалось цен, выделения фондов и технологических цепочек. Пройти мимо этого цеховики не могли и не хотели. Стоит ли осуждать их за это?

Дача, зачастую, не была очень уж огромной. Получить разрешение на двухэтажный домик было сложно, а участок приходилось как-то обрабатывать, так как его давали в садовых товариществах. Обычно цеховики приобретали несколько автомобилей, которые оформляли на всех членов семьи. Импортный дефицит даже им приходилось доставать, благо сделать это было намного проще. Единственное, чего у них действительно было много – это денег и золота.

Настоящее золотое дно – спирт и мясо. Медицинский спирт покупали в аптеках или в больницах, доставали в воинских частях и вообще где только могли. Этикетки и пробки приобретали на заводе за копейки. Оставалось найти ручную машинку по закатыванию бутылок и бизнес можно начинать. «Излишки» мяса можно было просто сдать на рынок, но многие предпочитали сбывать его цеховикам-коптильщикам, которые делали из него «домашнюю» колбасу. Существовали и другие схемы, которые требовали более глубоких знаний технологии производства. Яркий пример – «меховое дело», про которое мы уже писали.

Цеховики очень часто как раз и занимались рациональным использованием различных отходов производств. Только в гораздо больших масштабах и в целях личного обогащения. И одна из причин их такого глубокого проникновения почти во все сферы советской жизни как раз и была связана с существованием таких плохо учитываемых и, казалось бы, никому не нужных источников сырья и материалов.